Детские воспоминания об отце

Когда началась ВОВ, моего отца, Чуприна Максима Архиповича, не взяли на фронт по причине того, что у него на руке не было указательного пальца. Его мобилизовали в стройбат, рыть окопы. Жили в казармах по 25 человек, кормили их похлебкой из гнилой капусты, люди начали болеть и умирать. А жить-то хочется. Собрались несколько человек одностаничников (ст. Переправная, Краснодарского края) и стали думать: надо бежать, а куда? Ребята предлагают – уйти в горы и в лесах переждать, пока закончится война. А отец им в ответ, вы-то одиноки, а у меня жена и трое детей, как я им буду смотреть в глаза после этого, обреку на позор на всю жизнь. Из лагеря они все-таки бежали, ребята ушли в горы, а отец с другом стали пробираться к фронту.

После долгих мытарств его определили в разведку. За период с 1942 по 1944 год мама получила на отца три похоронки. Конечно, детская память не сохранила всех отцовских воспоминаний, но некоторые эпизоды забыть просто не могу. Разведгруппа получает задание взорвать стратегически важный мост через реку. Отправились впятером. Командир отдал приказ троим разведчикам отправиться выполнять задание, а сам с моим отцом залегли в ожидании. Проходит определенное время, а взрыва нет и разведчики назад не возвращаются. Уверенный в том, что что-то произошло с ребятами, командир отправляет на разведку отца. И когда отец подполз к мосту, раздался мощный взрыв. Его взрывной волной отбрасывает далеко в реку и, прячась среди досок и бревен, он плывет вниз по течению. Сразу вспыхнули прожектора, забегали немцы с собаками. Спасли камыши. Больше суток пришлось просидеть по горло в воде в камышах среди обломков от моста, пока на берегу не наступило затишье. Когда отец вернулся к своим, на четверых разведчиков, в том числе и на него, домой были уже отосланы «похоронки», что «пал смертью храбрых».

И еще один эпизод. Получили задание: без «языка» не возвращаться. Операция прошла успешно и, когда уже подходили к своим, были обнаружены немцами. Попали под такой шквал огня с обеих сторон, что выжить шансов не оставалось. Очнувшись, отец, раненный в ногу, обнаружил, что все его товарищи погибли, а рядом стонал немец. Ползком он вынужден был тащить контуженного «языка», чтобы выполнить задание. Ранение оказалось тяжелым и полгода пришлось проваляться по госпиталям. Дома, слыша, как мы, дети, поем песню «Каховка, Каховка, родная винтовка – горячая пуля лети»… он очень волновался, показывал на раненную ногу и плакал.

После войны было тяжелое время, голод, болезни. Мы не знали, что такое куклы, машинки, другие игрушки. Нашими игрушками были отцовские ордена и медали. Нас было в семье шестеро детей и мне, среди других медалей, досталось медаль «За отвагу» и орден «Славы 1 степени». Мы гордились своим отцом. А его земляки, выйдя из леса, попали в лагеря и вернулись домой уже в шестидесятые годы, пройдя через позор и унижение. После войны отец ходил на костылях, у него была открытая рана, раздроблена пяточная кость, рана текла, гноилась. Бинтов в продаже не было, те, что доставали, приходилось каждый день стирать, складывать в трубочку и несколько раз в день бинтовать рану. Это делали мы, дети, так как мама вынуждены была работать. Несмотря на то, что все годы отец болел, он все равно работал и был награжден медалью «За трудовую доблесть». Его, как передовика, из Краснодарского края посылали на выставку достижений народного хозяйства в Москву. Он умер на 64-м году в госпитале для участников ВОВ в г. Краснодаре.

(М.М. Фадькина)